Дом, построенный по проекту архитектора Ивана Рымаревича-Альтманского в 1910 году, уже много лет привлекает внимание краснодарцев и гостей города. Но не только своей архитектурной прелестью, но и обсыпающейся стеной
Краснодарский край, 8 апреля, АиФ-Юг. В начале прошлого века юный архитектор Иван влюбился в грузинскую княжну. Ее родители были против брака, молодым пришлось расстаться. Отец увез княжну в Грузию, где та умерла в тоске, а Иван в память о ней построил этот особняк. Дом голубого цвета с полукруглой крышей, прозванный в народе «Особняком любви», при всей красоте архитектурного почерка мастера выглядит немного грустно.
Частые гости «мавританца» Особняк с фонтаном во дворе, обнесенный кованым забором, стал единственным зданием, построенным в мавританском стиле на Кубани. Дорога к нему была выложена булыжником, а по ее обочинам росли клены и липы, которые создавали живой зеленый туннель из сомкнувшихся над головой ветвей-шатров. Сегодня от фонтана осталось маленькое болотце, а в середине дворика у дома одиноко стоит шатающееся деревце.
У фонтана бережно высажены женской рукой желтые и красные тюльпаны.
Их посадила Тамара Антоненко. Здесь, в квартире № 1, она живет с 1974 года. И с тех самых пор здание никто не ремонтировал.
– Журналисты – наши частые гости, они писали о нашем не отремонтированном доме в газетах, делали сюжеты по местным каналам, только вот ничего не меняется. Деньги на дом выделяются, но ремонта нет. Крыша как текла, так и течет. Администрации все равно.
Серьезный ремонт Тамара сделать не может, потому что дом – памятник архитектуры, стены могут рухнуть. Но и смотреть, как он рушится для нее невыносимо.
Когда-то давно, когда Краснодар еще был Екатеринодаром, а дом имел адрес Крепостная, 47, здесь был один хозяин. Теперь это Пушкина, 61, и хозяев в доме много. Всего пятнадцать квартир, но на фасад выходят первая, вторая и седьмая.
– Что касается моей квартиры, все, что отремонтировано, сделано только общими силами моей семьи. Когда плитка со стены упала, коммунальные службы только пришли, поразмазывали цемент в плошках, и все. Сама потом замазывала. Ходила с язвами на руках.
– Окна на свои деньги вставила. Один мастер боялся, что если он вынет рамы, то вся стена рухнет. Слава Богу, обошлось.
Деньги Тамара платит исправно в ремонтно-эксплуатационное предприятие за капремонт и надеется, что когда-нибудь ситуация изменится, а пока что меняли все самостоятельно.
Фото: из архива семьи Антоненко
– Когда-то здесь стояли даже мусорные баки у покосившегося забора. Баки все-таки закрыли изгородью, а вот забор – кошмар! Штакетник деревянный повалился, сами новый забор поставили. Кто нам его сделает?
Фото: как стало после после усилий семьи Антоненко
Купол остался неизменным со времен постройки.
– При войне он был покалечен снарядами. Выбоины остались. 70 лет прошло, но дом выглядит также угрюмо.
Из одной большой комнаты сделали три маленькие, пристроили кухню и туалет с ванной. В одной из комнат у Тамары лежит дубовый паркет, настоящий, еще со времен постройки. Его циклевание обошлось в копеечку.
– До сих пор из долгов не вылезу.
Тамара старается сохранять старинный стиль и внутри. Красивые обои с шелкографией, массивные люстры, свечи, шторы с ламбрекенами, арки.
– Сделали отопление, здесь был котел. Туалет на улице.
Тамара говорит, дом хоть старый, но крепкий. Простоит еще много лет.
|
– Да, он красив. К нам часто приходят во двор студенты художественных факультетов, рисуют его. Ни один горожанин мимо не проходит, фотографирует.
Тамара боится, что дом присмотрят в Москве.
– Москвичи найдут сто причин, чтобы купить его, ведь каждому обеспеченному человеку хочется жить в архитектурном наследии. Не раз к нам приходили, просили выкупить его. Но я и соседи против. Я понимаю, что рано или поздно влиятельные покупатели найдут сто причин, чтобы нас вытурить, но пока я жива, я свой дом не отдам! Пойду войной, но не отдам, ни за какие деньги.
На глазах Тамары наворачиваются слезы.
Еще в 2009 году «Особняк любви» был включен в программу «Краснодару – столичный облик» и его должны были начать ремонтировать. Но пока, как видно, ничего не изменилось.